Lawplan

Думается, что, сопоставляя рассматриваемые понятия, было бы неверным как полностью их отождествлять, так и целиком их разграничивать. Несовпадение нападения и физического насилия можно продемонстрировать часто встречающейся ситуацией, когда, например, ворвавшись в квартиру и не причинив вреда хозяевам, преступник совершает хищение. Физического насилия нет. Однако нападение налицо. В чем же выражается нападение в этом случае? Представляется, что это как раз то неожиданное действие, создающее опасность применения насилия, о котором писали В.А. Владимиров и Ю.И. Ляпунов. Каким образом при этом подавляется сопротивление? Раз физического воздействия нет, следовательно, есть воздействие на психику, парализующее желание сопротивляться. Но ведь это - не что иное, как угроза, или психическое насилие, сущность которого заключается, как полагают, например, В.И. Симонов и В.Г. Шумихин, в "воздействии на психическую деятельность лица путем сообщения ему сведений о совершении немедленно либо в будущем нежелательных для него .действий с целью возбуждения в нем чувства страха, принуждения его к какой - либо деятельности либо бездействию".

Возможны и такие ситуации, когда сколь-нибудь существенного воздействия на психику в момент совершения хищения не оказывается, например, преступник совершает хищение, нанеся удар сзади, в силу чего лицо не может осознать опасности немедленного применения насилия, о которой писали В.А. Владимиров и Ю.И. Ляпунов. Означает ли это, что нападение в данном случае отсутствует? Думается, что в такой ситуации нападение и физическое насилие совпадают и нет смысла их искусственно разделять, что было сделано, например, В.А. Владимировым путем введения понятия "тайное нападение". Исходя из вышесказанного, можно прийти к следующим выводам. Практически все авторы, разграничивающие понятия "насилие" и "нападение", определяя последнее, указывают на некое "действие". При этом тщательно рассматриваются лишь последствия этого действия, а в чем же объективно заключается само действие - не указывается. В связи с этим, думается, что нападение представляет собой или физическое или психическое насилие, исходя из конкретной ситуации. Практически невозможно представить ситуацию, при которой нападение осуществлялось бы как - либо еще. Нападение, таким образом, присутствует и при грабеже, и при разбое. В случае же разбоя законодатель особо обращает внимание на нападение, включая его непосредственно в текст статьи, с той целью, чтобы подчеркнуть повышенную общественную опасность данного преступления, и, в силу этого, его формальный состав, оконченность уже с момента осуществления посягательства. При грабеже момент окончания преступления не связан с нападением, поэтому текст статьи не содержит указания на нападение, хотя логическое толкование данной статьи также подразумевает это действие.

Основным критерием отграничения грабежа от разбоя является законодательно закрепленная разница в характере насилия: Как писал В.В. Ераксин, "Главное отличие грабежа от разбоя состоит в степени интенсивности и объеме насилия". В соответствии с упомянутым уже разъяснением Пленума Верховного Суда от 5 сентября 1986г., под насилием, не опасным для жизни или здоровья, следует понимать причинение легкого телесного повреждения, не повлекшего за собой кратковременного расстройства здоровья или незначительной стойкой утраты трудоспособности, а также причинение потерпевшему физической боли либо ограничение его свободы, если это не создало опасности для его жизни или здоровья. Таким образом, максимальный вред, причиненный потерпевшему при грабеже, может выразиться в побоях или иных насильственных действиях, причинивших физическую боль, но не повлекших последствий, указанных в ст. 115 УК РФ (кратковременного расстройства здоровья или незначительной стойкой утраты общей трудоспособности). Таким образом, если в результате насилия потерпевшему причинен хотя бы легкий вред здоровью, ответственность должна наступать за разбой. Кроме того, насилие считается опасным, если оно объективно было способно причинить вред, достаточный для квалификации посягательства как разбоя, хотя потерпевшему в действительности был причинен менее серьезный вред. Так, Пленум Верховного Суда РСФСР в постановлении от 22 марта 1966 г. “О судебной практике по делам о грабеже и разбое” разъяснил, что именно как разбой следует квалифицировать нападение с целью завладения имуществом, соединенное с насилием, которое причинило потерпевшему легкие телесные повреждения без расстройства здоровья либо вообще не причинило никакого вреда его здоровью, однако в момент причинения создавало реальную опасность для жизни или здоровья потерпевшего [78, с. 64]. При определении того, имела ли место в момент причинения реальная опасность для жизни или здоровья, следует учитывать интенсивность насилия, орудия преступления, куда и чем наносились удары и причины, в силу которых не наступили более тяжкие, но объективно возможные, исходя из характера действий преступников, последствия.