Lawplan

В статье 29 Соглашения ТРИПС установлено: члены ВТО требуют от заявителя, испрашивающего патент, достаточно ясного и полного раскрытия изобретения, чтобы оно могло быть осуществлено специалистом в данной области. Российское законодательство не в полной мере соответствует указанному выше требованию Соглашения ТРИПС. Так, в п. 2 ст. 1375 указано, что заявка на изобретение должна содержать, помимо прочего, описание изобретения, раскрывающего его с полнотой, достаточной для осуществления. Как следует из вышеизложенного, в российской норме нет указания на возможность осуществления изобретения специалистом в данной области, что дает простор для ведомственного усмотрения при проведении экспертизы.

Несовершенными в российском законодательстве об интеллектуальной собственности являются нормы цивилистического содержания, в частности в сфере осуществления исключительных прав. Примером этому может служить ст. 1488, в которой идет речь о договоре об отчуждении исключительного права на товарный знак. В указанной статье отсутствует норма ст. 21 Соглашения ТРИПС о том, что обладатель зарегистрированного товарного знака имеет право уступить товарный знак вместе с передачей предприятия, которому принадлежит товарный знак, или без такой передачи.

Обобщая вышеизложенное, приходится делать неутешительный вывод: разработчики законопроекта не достигли поставленных целей. Несмотря на формальное объединение всех результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации в рамках одного кодификационного акта, цельность и достаточность их правового регулирования не достигнута. Разработка и принятие 4 части ГК РФ должна была послужить устранению несоответствий Российского законодательства нормам ВТО. В итоге мы видим, что Закон вступил в силу, но оставляет в себе пока еще не устраненные несоответствия, что может послужить еще одним камнем преткновения на пути России в ВТО.

Таким образом, принимая во внимание все вышесказанное, можно согласиться с утверждением И.И. Дюмулена о наличии собственного «российского» пути сближения национального законодательства с нормами ВТО[3.2]. Специфика этого «пути» в том, что сближение российского права и права ВТО обеспечивается сразу по трем направлениям:

1) рецепция норм ВТО, перенос их в российские нормативные правовые акты;

2) отсылка к нормам права ВТО;

3) наличие нормативных правовых актов, изначально не противоречивших нормам ВТО.

Можно утверждать, что практика активного введения в российское право норм соглашений ВТО фактически привела к тому, что Россия, не являясь членом этой организации, уже сейчас существует в рамках ее норм.

Однако этот процесс может вызвать целый ряд проблем как в правовой теории, так и в практике применения.

Как известно, официальными языками ВТО являются английский, французский и испанский. Соответственно перед российским законотворцем стояла проблема адекватного перевода норм, содержащихся в аутентичном тексте. Эта проблема усугубляется тем, что итогом должен стать не литературный перевод, а юридический текст, вписывающийся в существующую национальную систему юридических конструкций и легальных терминов. Многие нормы ВТО могут быть точно перенесены в национальное законодательство «только в том случае, если законодатели знают, как эти нормы возникли, как они развивались и какое окончательное содержание они получили в результате толкования того или иного термина в ходе работы многочисленных органов ВТО».

Примером может служить введение в текст Закона «О специальных защитных, антидемпинговых и компенсационных мерах при импорте товаров» понятий «серьезный ущерб» (в оригинале – «serious injury») и «материальный ущерб» (в оригинале – «material injury»). Данные понятия, во – первых, совпадают по своему содержанию, а во – вторых – не вписываются в понятие «ущерб», сложившееся в российском праве. Между тем в числе задач юриспруденции как науки – выработка единой, внутренне непротиворечивой системы правовых конструкций и легальных терминов с четко определенным содержанием и объемом.

Другой потенциально проблемной сферой может стать прямое действие норм ВТО. Соглашение о создании ВТО устанавливает, что все соглашения (за исключением некоторых соглашений с ограниченным числом участников) являются обязательными для ее членов. Однако конкретно об их прямом действии не говорится. Более того, «Европейский Союз и США в процессе принятия Соглашений ясно заявили: Соглашения не будут иметь прямого действия». Однако в силу пункта 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации и пункта 3 статьи 5 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации» общим правилом является прямое действие международных договоров Российской Федерации, не требующих издания внутригосударственных актов. С учетом того, насколько детально и всесторонне большинство соглашений ВТО регулируют свой предмет, принятия внутригосударственных актов не требуется и их прямое действие не вызывает сомнения. «В частности, нормы, касающиеся защитных мер в торговле (в случае демпинга и субсидирования экспорта) или торговых аспектов инвестиционных мер, и особенно защиты прав интеллектуальной собственности». Но, как было показано, большое количество норм ВТО уже продублировано в российских законах. Соответственно с присоединением России к ВТО возникнет определенная избыточность правового регулирования, дублирование норм в национальных и международных источниках, а в некоторых случаях и коллизии.