Lawplan

Субъективная сторона мошенничества заключается в прямом умысле и корыстной цели. При этом принципиальное значение имеет время возникновения этой цели; она должна возникнуть до применения мошеннических способов - обмана или злоупотребления доверием.

В содержание умысла входит намерение получить чужое имущество или право на имущество путем обмана либо злоупотребления доверием. Субъект сознает, что потерпевший передает имущество потому, что введен в заблуждение и его воля находится под воздействием обмана. Корыстная цель заключается в увеличении своего имущественного достояния за счет чужой собственности.

Осуществляя мошеннический замысел, виновные тщательно маскируют противоправную деятельность, скрывают свои действительные цели и намерения. Соответственно этому избираются способы и средства совершения преступления. Нередко мошенники прибегают к использованию в качестве прикрытия различных гражданско-правовых сделок. В таком случае преступный замысел распознается с трудом: мошенническая операция по виду мало чем отличается от обычной сделки. Он обнаруживается, обычно когда не исполняются обязательства по сделке. Однако к этому времени виновные лица, как правило, успевают распорядиться по своему усмотрению полученным имуществом, продумать оправдательные версии, подготовить надежные доказательства своей «невиновности».

В немалой степени этому способствует заключение сделки от имени юридического лица. Действуя от имени фирмы, мошенники маскируют свое участие в противоправной деятельности. Формальным собственником полученного имущества становится само юридическое лицо. Соответственно, последствия неисполнения обязательства ложатся на него. Именно это обстоятельство нередко позволяет мошенникам уклониться от уголовной ответственности.

Завладев имуществом от имени юридического лица, мошенники избегают прямого обращения его в свою собственность. Они используют право юридического лица распорядиться имуществом по своему усмотрению. Более того, завладев чужим имуществом от имени юридического лица и переведя его активы на счета других фирм, мошенники не прячутся, а демонстрируют желание возместить ущерб, сами инициируют процедуру банкротства юридического лица, использованного для совершения хищения. Объявление о банкротстве является завершающей стадией мошеннической операции.

И наконец, в-третьих, трудности познания субъективной стороны мошенничества порождаются противодействием расследованию. Мошенники редко признают свою вину. Они подтверждают факт причинения материального ущерба, выражают готовность его возместить (правда, для этого у них, по известным причинам, недостает или нет вовсе требуемого имущества), однако всегда отрицают умышленный характер причинения вреда.

Важную информацию о направленности умысла виновного может дать анализ его поведения в период, предшествующий заключению сделки: создание фирмы по подложным документам, смена учредителей, переход руководителя на второстепенную должность, аренда офиса на короткий срок и т.п.

Не меньшее значение для познания умысла имеет и поведение лица при заключении сделки, согласовании его условий (готовность подписать соглашение на любых заведомо невыгодных обременительных условиях).

О направленности умысла может говорить и деятельность лица после завладения имуществом: продажа имущества, полученного во временное пользование сразу после завладения им, выдача беспроцентной суды за счет процентного кредита, создание фирм для перевода собственности.

При установлении умысла и вины лица в совершении хищения следует учитывать и обстоятельства, относящиеся к личности подозреваемого (обвиняемого). Так, наличие определенных профессиональных знаний и навыков, опыт работы в определенной сфере деятельности и иные сведения о личности подозреваемого (обвиняемого) могут указывать на то, что лицо не могло не знать о характере и последствиях совершаемых действий. Например, по делу о мошенничестве с заведомо необеспеченными векселями экспертиза установила, что для оплаты выпущенных векселей необходимо было так использовать мобилизованные предприятием средства, чтобы это дало возможность получить прибыль в размере не менее 114% от их суммы за 3 месяца. Сопоставляя этот вывод с показателем обычной рентабельности предприятия, суд пришел к заключению, что «профессиональный руководитель не мог не знать об объективной невозможности исполнения принимаемых обязательств и тем не менее пошел на выдачу этих векселей».